Мировая революция, которой грезили большевики, по всей видимости, все-таки состоится. Но совсем по другому сценарию.
Пандемия коронавируса, жертвами которой по официальной статистике стали уже 227 644 человека, а по косвенным данным – существенно больше, вплоть до десятков миллионов (число абонентов сотовой связи в Китае с декабря по февраль, возможно, сократилось на 21 миллион), в третий раз за столетие разделила мир на две части. Причем первые два раза – во время «горячей» и холодной войн – разделение шло, как правило, по государственным границам. Теперь же – прямо по умам и сердцам. Мир разделился на ковид-диссидентов («ковидиотов», по удачной терминологии их оппонентов) и законопослушных граждан, признающих опасность нового вируса. Есть, конечно, и более специфические разделения – например, на сторонников естественного и искусственного происхождения вируса. Но главное противостояние все же – между «конспирологами» и «паникерами».
Наши диссиденты – лучшие в мире
Россия постоянно, с несколько болезненной настойчивостью стремится быть хоть в чем-то первой в мире. И коронавирус дал нам такую возможность – среди крупных стран мы, безусловно, чемпионы по доле ковид-диссидентов. Но причина этого, как ни странно, не в народе, а в избранной не им власти. Предпринимаемые в России меры сильно отличаются от того, что мы видим на Западе, и вызывают закономерное отторжение общества.
Во-первых, мы видим беспрецедентные меры безопасности – более серьезные, чем во время войн или терактов. При этом симпатичные восточные люди продолжают делать свою работу на стройках и в системе ЖКХ, собираться в свои компании, и никого это, по большому счету, не интересует. Неравенство перед законом бросается в глаза.
Во-вторых, в стране был оперативно принят закон, вводящий административную, а при случае и уголовную ответственность для тех, кто публично выразит мнение, отличное от правительственного. И это касается отнюдь не только СМИ – уже есть прецеденты наказаний даже не за посты в социальных сетях, а за комментарии к постам. Резонно предположить, что если власть так боится какой-то точки зрения, значит в ней определенно что-то есть: чушь не запрещают.
В-третьих, они составляют список компаний, достойных поддержки, а остальных обрекают на попытки выживания, поскольку декларированные президентом меры помощи на самом деле не работают.
В-четвертых, население получает мизерную прямую помощь, зато суммы новых штрафов за нарушение сомнительных предписаний – драконовские. Столица не пошла даже на отмену парковочного грабежа, что помогло бы снизить нагрузку на общественный транспорт (исключение для майских праздников не в счет). Понятно, что информация, скажем, о 7000 долларах, полагающихся каждому новозеландцу, вызывает в России негатив по отношению к власти и ее решениям.
Отрицание и статистика
Добавим к этому тот факт, что отрицание – абсолютно естественная форма психологической защиты. Действительно, нелегко смириться с мыслью о том, что такой привычный воздух, такие милые друзья, такие знакомые вещи могут нести в себе смертельную угрозу. Проще убедить себя, что перед нами перестраховка или вообще полная ложь. При этом логика отбрасывается напрочь: согласно статистике, в стране менее 1 промилле (каждый тысячный) заболевших, но люди всерьез считают аргументом тот факт, что в их окружении не заболел никто.
Впрочем, со статистикой все тоже очень и очень непросто: веры в нее нет ни в низах, ни в верхах. Помню совещание с главами региональных СМИ – респектабельными людьми, вхожими в кабинеты губернаторов и транслирующими официальную точку зрения, – где довелось упомянуть официальную же «среднюю зарплату» в Краснодарском, кажется, крае. Конференц-зал просто грохнул от хохота. А рядовых россиян возмутила, например, легендарная фраза министра труда Максима Топилина про то, что у нас «беспрецедентно выросли зарплаты».
Известно, что медицинская статистика в России также стабильно неверна: в клиники, судя по всему, спускаются «нормы» по диагнозам. Поэтому у нас то ОРЗ, то грипп, то новомодное ОРВИ; пневмонию то диагностируют, то нет (квоты, что ли, кончаются) – я сам, мучаясь год назад чем-то очень похожим на коронавирус, услышал от врача загадочное: «Я напишу, что у вас бронхит, но у вас не бронхит».
Соответственно, и веры в статистику по заражению коронавирусом нет никакой. Сложилась классическая ситуация из притчи о мальчике, который любил в шутку кричать «Пожар», а когда пожар начался по-настоящему, ему никто не поверил. Социальная дистанция? Отказ от прогулок? Маски и перчатки? В той или иной степени ограничения нарушают почти все, у кого есть такая физическая возможность.
Капля Запад точит
На Западе (о Востоке говорить сложнее из-за того, что право на выражение собственных мыслей кастрировано даже в Японии и Южной Корее, что уж говорить про державы победившего социализма) ситуация совершенно иная, хотя диссидентов хватает и там. Но поддержкой «широких масс» они не пользуются. Вот, например, фотография случайного дома в провинциальном французском Дижоне, и она отнюдь не подобрана специально: подобным нехитрым творчеством украшено там большинство домов.
Надпись на небогатом обшарпанном доме гласит: «Поддержим медработников, которые борются (за нас). Ждём всех в 20 часов» (в это время в городе люди открывают окна и аплодируют врачам)
Но и здесь напряжение потихоньку нарастает – на промежуточный пик оно выйдет после отмены ограничений, когда станут ясны реальные потери домохозяйств от приостановки работы. Очень легко представить карантинные ограничения как мощнейший удар монополий по малому бизнесу: действительно, множество мелких магазинчиков, гостиниц, кафе по всему миру не откроются после победы над вирусом. А поскольку выгодное место пусто не бывает, на их место придут сетевики, обладающие запасом прочности и правительственной поддержкой.
Настораживает людей и то, что социальные сети, в частности Facebook, ввели непривычную для «свободного мира» жесткую цензуру – автоматически проверяют, являются ли факты в публикациях достоверными (то есть говорящими о смертельной опасности коронавируса), и, если нет, ставит соответствующую метку, препятствуя переходу на статьи, в которых излагаются взгляды ковид-диссидентов. Подобные меры раздражают интеллигенцию и порой вызывают «эффект Стрейзанд», когда попытка замолчать какую-то информацию приводит лишь к ее распространению.
То есть говорить о том, что «Запад согласился, Восток подчинился, а Россия между» как минимум рано. Тем более, что до сих пор есть заметные государства с диссидентством на государственном уровне, и, если Белоруссия со Швецией в итоге покажут цифры заболеваемости и смертности соотносимые с теми, которые были в обрушивших свою экономику странах (а все к тому идет), это станет страшным ударом по доверию к властям в том числе и в Евросоюзе.
Добром не кончится
Доверие населения к власти сокращается по всему миру: благодаря переходу в информационное общество люди получают гораздо больше информации о злоупотреблениях чиновников, о мошенничестве корпораций и могут сопоставлять прочитанное с увиденным лично. Все последние десятилетия богатство мира с каждым днем сосредотачивалось во все меньшем количестве рук, без шума и пыли был пройден барьер «50% активов в руках 1% населения», и если в странах «золотого миллиарда» социальная стабильность поддерживается существенной долей среднего класса, которому есть что терять, то в государствах победнее, в число которых входит Россия, нет и этого демпфера.
Хорошо кончиться все это не может. Кризис социального доверия, дистанция между людьми и властью приведет в XXI веке к социальным потрясениям, равных которым история еще не знала: «арабская весна», последствия которой до сих пор не расхлебаны, была лишь пролегоменами к метафизике бунта. И невероятные возможности власти контролировать поведение народа через сбор цифровых данных, через цензуру и насилие не спасут от беспорядков: напротив, они сожмут пружину разногласий между следящими и подследственными туже, чем когда бы то ни было.
Предотвратить взрыв, по всей видимости, невозможно: слишком много отодвинутых от главной кормушки, но все еще очень влиятельных кругов надеются поймать в его мутной воде свою золотую рыбку. И единственный эффективный способ надолго отодвинуть конфликт – делиться с народом и делиться существенно щедрее, чем это делается сейчас.
Увы, уверовавшие в цифровое принуждение власти так же беспечны, как ковид-диссиденты, облизывающие поручни в вагонах метро. И беспечность эта обойдется очень дорого.
