Судя по всему, Дмитрий Мазепин близок к победе в затянувшемся матче с Владимиром и Сергеем Махлаями.
Суд в Самарской области избрал меру пресечения председателю правления «Тольяттихимбанка» Александру Попову (сам банк принадлежит Сергею Махлаю) – арест. Редкая для России ситуация – обычно сперва у банка отзывают лицензию, а потом начинают прессовать его руководство. Здесь же получилось наоборот – банк действует, а его сотрудники горой вступились за своего руководителя. Местным властям тут не верят, поэтому на имя Владимира Путина направлено письмо с перечнем заслуг директора и просьбой о честном разбирательстве.
В письме указано, что атака на «Тольяттихимбанк», по всей видимости, вызвана тем, что один из основных его клиентов – крупное химпредприятие «Тольяттиазот» («ТоАз»), за которое больше десяти лет идет позиционная война с кратковременными, но бурными сражениями. Но надо упомянуть, что прямо сейчас идет заочный суд над совладельцами «ТоАза», одним из которых является тот самый Сергей Махлай. То есть «ТоАз» – не просто клиент банка, а аффилированное с ним предприятие. И прокуратура, между прочим, просит для Сергея и его отца Владимира по девять лет лишения свободы. Правда, едва ли этот приговор будет приведен в исполнение – семья предпринимателей давно покинула родину.
Сотрудники банка красочно характеризуют ситуацию: «Давление следственных и судебных органов, "маски-шоу", игнорирование требований закона и сложившейся правоприменительной практики в отношении предпринимательского сообщества». Этот профессиональный текст, безусловно, не «письмо турецкому султану», а сделанное адвокатами грамотное письмо, под которым, видимо, попросили – неизвестно уж, насколько настоятельно – расписаться членов коллектива.
В деле против Махлаев есть много странностей и нездоровых моментов. Процитируем откровение адвоката, защищающего совладельцев «ТоАза» в суде:
«Мои коллеги получили от следователя обвинительное заключение в электроном виде на флешке, вставили ее в компьютер и в свойствах документа в окошечке «автор файла» увидели, что там значится не следователь, а написано «УК «Уралхим» – а это потерпевший по делу, один из инициаторов процесса, один из акционеров, считающий себя обиженным. Это может значить, что итоговый документ следствия составлен не следователем, а потерпевшим»
Сильное место. Сразу вспоминается Григорий Петрович Рошка, который, несомненно, умен и хитер, но однажды дал маху немножко – метаданные не подтер, когда работал с перепиской французского президента Макрона. В то же время, как справедливо констатирует адвокат Махлаев, доказать такие вещи практически невозможно – слишком легко меняются свойства файла.
Попутно заметим, что в материалах «Независимой» о «ТоАзе» такое огромное количество опечаток, что наводит на определенные мысли – например, что, перефразируя адвоката, итоговая статья составлена не журналистом, а представителем подсудимого, и поставлена в неизмененном виде.
И пару слов об «Уралхиме» – организации, безусловно, заинтересованной в обвинительном приговоре по «делу ТоАза». 10% тольяттинского завода принадлежат Дмитрию Мазепину, владельцу «Уралхима» и «Уралкалия», а он из тех людей, которые сам факт своего вхождения в капитал считают сигналом всем остальным встать и выйти. Как и Алексей Навальный, он использовал факт покупки небольшого количества акций как повод получить полную отчетность предприятия; правда, Навальный ограничивался выводами из этой отчетности, а Мазепин пошел дальше. Он заявил в суде, что ему не предоставили нужные документы, а значит, должны компенсировать многомиллионные убытки. И все заверте… – подробности можно узнать по ссылке.
* * *
В 2018 году в России был отмечен рост числа «раскрытых экономических преступлений», и как закономерный итог – закрылось куда больше предприятий, чем открылось, и без того невысокая деловая активность в стране постепенно сходит на нет. Кто прав, кто виноват в многолетней тяжбе за «Тольяттиазот», понять очень сложно, но сам факт того, что подобные споры с использованием самых грязных приемов остаются нормой жизни, говорит о том, что не все ладно в российском бизнесе и российском правосудии. И – главное – о том, что второе стало частью первого.
