28 ноября во МХАТ им. Горького случилось событие из разряда премьер — старт проекта «МХАТ говорит!». Участниками этого действа вместе с актерами и руководством знаменитого театра стали журналисты и блогеры.
Почему премьера?
Потому что несколько десятилетий двери МХАТа были закрыты для журналистов — театр жил своей жизнью, СМИ своей.
Но времена изменились, изменились и нравы. Впервые театр не просто открывается «миру, граду и СМИ», по выражению художественного руководителя Эдуарда Боякова, но открывает свои самые дальние и тайные дверцы.
Вместе с исполнительным директором Татьяной Ярошевской пять десятков человек с камерами, диктофонами и ноутбуками путешествовали по театру.
И первая же «картина маслом» слегка шокировала — оказывается, в недрах театра когда-то вполне себе неплохо жил огромный китайский ресторан «Джонка». Теперь эта территория расчищена, и по словам руководства театра, в планах открыть там пятнадцатую сцену — мультимедийное пространство для общения журналистов, актеров, режиссеров, поэтов, зрителей, философов, своего рода «Точка кипения», но про культуру.
Что, пятнадцатую сцену?
Не ослышались. Невероятно, но всего за год театр прирос в семь раз, и если ранее в работе было две сцены, то теперь их уже четырнадцать. За год. Как? На силе воли. Вывозили мусор — 85 КАМАЗов непонятного хлама было вывезено из театра, и он «задышал». Открылись ранее неведомые пространства, которые ремонтируются и восстанавливаются. В современном танцклассе репетируют «Снежную королеву», в холлах бьются на деревянных мечах студенты впервые созданного мхатовского курса, на одной из сцен — йога, на другой — лекции по истории искусств.
Это — театр?!
Это — театр. Именно таким открытым и разносторонним он должен быть, по мнению руководства и труппы.
Но это же МХАТ, традиции, устои и скрепы, наконец... Традиции — да, бережно сохраняются традиции именно русского психологического театра. Устои — да, важным в репертуаре по-прежнему является историко-философский подход, внимание к деталям эпохи и сюжета. Скрепы — с этим при нынешнем православном худруке все тоже в порядке.
Что же случилось? А случилась жизнь. Театр стремительно растет и развивается, перейдя от периода относительного спокойствия и полусна в движение и натиск. Рост, скажу я вам как психолог, всегда сопровождается неким кризисом — именно так и не иначе. Не все готовы расти, не все готовы ускоряться, а в то время, когда театр конкурирует с телевизором, гаджетами, сериалами — по-другому нельзя. Театр должен будить мысль, а для этого он должен не стоять на месте. МХАТ сейчас совершает невероятное — тщательно сохраняя традиции, он осваивает новые форматы. И это интересно актерам, интересно зрителю. По модным ныне KPI театр в разы увеличил доходность, на многие спектакли не купить билетов, и тут уже не поспоришь со зрителем — он всегда голосует ногами и рублем.
Заявлено в новом сезоне 20 премьер — такого не бывало в МХАТе никогда. Причем несколько уже предъявлено на суд зрителя.
Мы длинной вереницей...
«Синяя птица» — одна из загадок МХАТа, его секрет и сокровище, сейчас это абсолютно новый спектакль. Возвращен первоначальный текст и некоторые реплики и ремарки, которые в советском периоде были «идеологически вырезаны», возвращен христианский смысл, несколько важных сцен, костюмы по изначальным эскизам, он стал совершенно иным.«Леди Гамильтон» Рэтигена в постановке Александра Дмитриева — реализованный замысел Татьяны Дорониной.
«Последний герой» Ивана Крепостнова в постановке Руслана Маликова — очень современная и актуальная пьеса, где задействована большая часть труппы, главные роли отданы ветеранам сцены Ивану Криворучко и Лидии Кузнецовой.
«Последний срок» по Распутину, созданная специально для МХАТа пьеса, поставлен Пускепалисом, и юная Елена Коробейникова совершенно изумительно играет там 90-летнюю старуху. Это — то самое продолжение мхатовской традиции русской драмы и русской темы.
«Сцены из семейной жизни» по Бергману — опять же абсолютно мхатовский спектакль по степени накала страстей, несмотря на то, что на сцене всего два актера. Полные залы говорят о том, что спектакль удался. Эта история — для всех, кто пережил 90-е годы, абсолютно про жизнь, даже реквизит для спектакля нашелся тут же в интерьерах. Это тоже историческая пьеса, только история это наша, выстраданная. И это полноценное премьерное прочтение на сцене МХАТа, причем это спектакль действительно русский, настолько он «переварен» режиссером, актерами, наполнен деталями.
«Грибной царь» Юрия Полякова — переосмысленная пьеса с радикально переустроенной сценографией, что сделало спектакль динамичным, спектакль буквально переведен на новый язык театра.
О чем все это? О любви...
Именно о любви шла речь на брифинге, состоявшемся уже после волшебного путешествия по театру.
Как ни странно, но после открывшейся истинной жизни театра и увиденных изменений, даже любители скандалов готовы были обсуждать сложившуюся в театре непростую ситуацию со всем вниманием и интересом. Тем более, что Эдуард Бояков, Татьяна Ярошевская и Захар Прилепин, а также пришедшие на дискуссию актеры театра были готовы к искреннему разговору, без запретных тем.
Именно поэтому разговор действительно состоялся. И навороченные недоброжелателями горы информационных фейков разрушались одна за другой.
И зарплату в театре платят, и она даже растет. И спектакли бережно хранят, и ставят новые. И Доронину по-прежнему любят, ценят и ждут. И даже создали профсоюз актеров, чтобы решать все вопросы публично и коллегиально.
Кому же было нужно организовывать все эти публикации и сплетни? Вряд ли мы сейчас узнаем. Вариантов множество — от того, что кто-то планировал «поживиться» деньгами, выделяемыми на грядущую реконструкцию театра до идеологического противостояния либералов и патриотов, и даже, как пишет запрещенный, но вечно живой телеграмм, есть версии планировавшегося рейдерского захвата, на пути которого вдруг оказался непримиримый Бояков.
Но это все не так важно, как слова Эдуарда Боякова о том, что надо учиться понимать и любить друг друга. В театре, говорит он, невозможно без любви. Потому что театр — это про любовь. И для любви.
А ведь так и есть. Что может быть важнее...
