В отделе личных коллекций ГМИИ им. Пушкина открылась выставка собрания русского и советского фарфора Юрия Трайсмана. Экспозиционный ансамбль «Ода к радости» разместился на нескольких этажах музея. Почти 250 фигурок замерли в немом исполнении, но, как кажется, не столько шиллеровско-бетховенской «Обнимитесь, миллионы…», сколько «Я другой такой страны не знаю…».
Возможно, иным любителям искусства весьма преклонного возраста «Ода к радости» чем-то напомнит давнишнюю выставку, проходившую тоже в Пушкинском музее, правда, в ее главном, «клейновском» корпусе. Ровно 60 лет тому назад в ГМИИ открылась помпезная «Выставка подарков И. В. Сталину от народов СССР и зарубежных стран». В нынешней экспозиции заграницу представляет лишь сам коллекционер – нью-йоркский бизнесмен Юрий Трайсман, прежде известный у нас как собиратель искусства советских нонконформистов. И хотя некоторые фарфоровые отливки носят уникальный подарочный характер и выполнены по эскизам известных мастеров, таких как Н. Данько, В. Мухина, А. Бржезицкой и Г. Сотникова, основная масса вещей тиражная. Впрочем, какому музею передать в дар свой фарфоровый народ (а на выставке представлена лишь его четверть), коллекционер пока точно не решил, но перепись этого керамического населения все же сделал – на выставке представлен роскошный каталог-резоне коллекции.
Мао, Берия и «винтики»
Действительно, помпезный дух 60-летней давности так и парит в музейном фойе с витринами, похожими на хрустальные гробы, заставленными метровыми композициями типа многофигурного торта «Монумент к 70-летию И. В.Сталина», огромными вазами «К 800-летию основания Москвы. Подарок И. В. Сталину от Моссовета», «К визиту Мао Цзедуна в Москву в декабре 1949-го» с росписью по картине Д. Налбандяна «Великая дружба» и, так сказать, народом попроще, а по сталинскому выражению – «винтиками». Вот эти детали грандиозного советского механизма – колхозников, пограничников, балерин, Павликов Морозовых, спортсменов, красноармейцев и лесорубов формовали, отливали и покрывали глазурью на фарфоровых заводах Ленинграда, Дмитрова (бывшего гарднеровского), Дулева и Канакова. А потом всю эту тиражную продукцию раскупали «винтики» в пыжике и каракуле и расставляли на салфетках под стеклом сервантов, горок и буфетов. Правда, были и специальные тиражи фарфора, предназначенные тоже для специальных клиентов. Понятно, что бюстик Лаврентия Павловича в кителе несли отнюдь не к семейному абажуру.
Некогда элитарное и утонченное искусство эпохи Императорского фарфорового завода и мануфактуры Гарднера в советское время, пережив авангардистские эксперименты, превратилось в массовую наглядную «агитацию за счастье» (так называлась выставка 15-летней давности) на дому. И самое любопытное -- почти без видимых потерь в ремесленном исполнении и художественном вкусе, если, конечно, речь не идет о разлапистых партийно-правительственных и прочих представительских фарфоровых «тортах».
Фарфор эпохи ВДНХ, ГУМа и ЦУМа можно считать хоть китчем, который теперь ловко обыгрывает соц-артист Гриша Брускин, хоть своеобразным советским бидермейером. В нем легко опознается стиль бюргерского самодовольства, который, прокравшись из XIX века в век ХХ, уютно устроился и замурлыкал на шкафах и буфетах. Сперва под репродукциями решетниковской «Опять двойка», позднее под фотокарточками Юрия Гагарина и Валентины Терешковой. Вначале советский фарфор был достоянием советского народа, теперь же – собственность весьма состоятельных коллекционеров. Кому же, как не им, напевать «Оду к радости»?
