Чеховский фестиваль представил один из самых амбициозных проектов летнего сезона – гастроли труппы «Мерс Каннингем данс компани», на самом деле первые в России.
Театр Мерса Каннингема был создан в 1953 году и просуществовал вплоть до смерти пионера американского современного танца в 2008 году, но ни разу много гастролирующая по миру компания не заезжала в Россию. По поводу сохранения своих балетов и дальнейшего бытования его театра Каннингем, переживший свое девяностолетие, оставил четкие директивы. Театр танца – собственно, лаборатория Мерса, закрывается, а на его месте возникает компания из танцовщиков, которые лично с ним работали в последние годы. Компания эта направляется в двухгодичное «Турне Наследия», после которого в январе 2012 года труппа самоликвидируется.
Параллельно с этим создаются «танцевальные капсулы» - балеты Каннингема, записанные в цифровой форме. Расшифровывать записи и ставить по ним спектакли в разных театрах мира смогут наследники хореографа – артисты его компании разных лет призыва.
И вот наконец-то Москву с легкой руки устроителей Чеховского фестиваля, включили в это уникальное прощальное путешествие. Более того, специально для московских гастролей был восстановлен древний балет Каннингема «Тропический лес» (1968 год), оформленный патриархом поп-арта Энди Уорхолом. Другие два балета - «Xover» и «Biped» - относятся к так называемому позднему периоду.
Мерс Каннингем – это целая империя, возникшая в начале 50-х годов прошлого века. Хореограф отделился от всех направлений танца модерн – от своей учительницы Марты Грэм, прежде всего. И начал деконструировать танец вообще, ниспровергая традиционные аксиомы. Он объявил, что сможет избавиться от гармонии в танце, от связи музыки и движения, от сюжетности, литературности и любой симметрии. К себе в компаньоны он позвал Джона Кейджа и Роберта Раушенберга. Вместе с Раушенбергом на сцене возник его любимый подручный материал для ваяния искусства – мусор, а вместе с Кейджем музыка случайных элементов (алеаторика).
Успех к будущим классикам актуального искусства пришел не сразу, но поначалу их вполне устраивала группка энтузиастов, которые работали в студии, и горстка зрителей, которые морально их поддерживали. А спустя время в дорогостоящие из-за амбициозного дизайна проекты начали вкладывать деньги богатые американцы, внезапно полюбившие современное искусство. До этого все эксперименты Театра танца оплачивал Роберт Раушенберг, начавший выручать деньги за свои картины раньше, чем Кейдж за музыку, а Каннингем - за спектакли. Распался триумвират в 1998-м году, когда умер Кейдж - музыкальный руководитель Театра танца и многолетний интимный друг Каннингема.
Сегодня балет «Xover» (2007), приехавший в Москву, - это грустная панихида в память по ушедшим, но и гимн жизни одновременно. Занятная инсталляция со шлагбаумом, трубой и велосипедом от Раушенберга (он умер в 2008 , но успел костюмы сделать и задник) на музыку «Арии» Кейджа. Фыркающая и бибикающая трансляция плохо работающего радио – только с этим ассоциируется у непосвященных в мистерию современного искусства музыкальная составляющая «Xover», но для воцерковленных есть маленькие ключики к пониманию происходящего на сцене.
Во-первых, «Xover» - это сокращение от «crossover» - вечное движение, путешествие по миру без границ . Отсюда транспортная семантика у Раушенберга.
В танце нет выворотных для пятых позиции ног, (а если у кого они случайно и имеются, то их тщательно прячут), нет изящных форм (зато много форм безобразных), нет гармонии музыки и танца, синхронности в движениях правой и левой рук и ног. Это лаборатория исследования, в которую зрителю позволили заглянуть ненадолго, на 21 минуту, но только без права быть замеченным. Процесс работы в балетах Каннингема важнее эффекта, который производит созерцание этого процесса.
То же в балете «Тропический лес», поставленном на музыку другого, дружественного Театру танца композитора Дэвида Тюдора. Он сочинил партитуру вздохов и придыханий субтропиков. Уорхол напустил в коробку сцены блестящих подушек-облачков и уговаривал артистов не надевать унылых трико – выйти в его пластиковый лес голыми. Каннингем не решился раздеть артистов по совету скандального Энди, но тот не растерялся, взял трико и порезал их ножницами – с тех пор «Тропический лес» танцуют в резанных звездой поп-арта костюмах.
Только последний спектакль – «Biped» полностью отвечал вкусам российского балетомана – в нем много танца с классическими элементами, и мало современного искусства и дизайна, хотя и здесь не обошлось без последнего. Декорации делали Шелли Эшкар и Пол Кайзер. Они представляют собой прозрачный занавес, по которому бродят лазерные лучи. Бродят лучи со смыслом – они образуют проекции, фиксирующие позы танцовщиков, работающих за занавесом, а те в свою очередь двигаются «без тормозов», без «финализации» позы. Как и все остальное, что делали Каннингем и компания, «Biped» - это эксперимент в закрытой лаборатории не обращенный к зрителю, но понравился он нашим больше других, потому что похож на балет.
