Античные и ренессансные камеи, восточные вазы, резная слоновая кость, безделушки из жемчуга, алмазов и рубинов, а рядом – портреты тех, кто все эти ценности на протяжении трех веков приобретал, выменивал и заказывал. О вкусах просвещенных банкиров рассказывает выставка «Сокровища Медичи» из музеев Флоренции, открывшаяся в Одностолпной палате Патриаршего дворца московского Кремля.
Медичи – своего рода светотень, благодаря которой итальянский Ренессанс обретает дополнительную объемность, по крайней мере если говорить о Флоренции и Риме XV-XVI столетия. Даже тот, кто имеет достаточно общие представления об этой эпохе, знает, что покровителем великих флорентинцев Леонардо и Боттичелли был Лоренцо Великолепный, что заказчиками Микеланджело были римские папы Лев X и Климент VII из рода Медичи, что свой труд «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» Джорджо Вазари посвятил великому герцогу Тосканскому Козимо I, для которого к тому же построил знаменитую галерею Уффици. В политической истории Медичи были и лидерами оппозиции, и вождями победившей партии, и олигархами в изгнании, и тиранами, наконец, монархами, породнившимися почти со всеми европейскими династиями от Валуа и Бурбонов до Габсбургов. В исторических байках и преданиях они – врачеватели, ведущие свою родословную от лекаря Карла Великого (неслучайно у них в гербе шесть пилюль), или напротив, отравители вроде коварной французской королевы Екатерины Медичи. И конечно, банкиры и ростовщики, старавшиеся искупить грех стяжательства филантропией и щедрыми пожертвованиями церкви. В истории же культуры они остались как образцовые меценаты и коллекционеры, начиная с основателей династии Джованни Биччи и его сына Козимо Старшего, собирателей антиков, до последней представительницы угасающего рода Анны Марии Луизы, завещавшей все сокровища Медичи Флоренции.
Первые Медичи не только собирали античную скульптуру и глиптику, восточные редкости вроде древнеиранских и китайских ваз, но и пользовались коллекцией для создания собственного культурного имиджа. «Новые флорентинцы» (изначально Медичи не принадлежали к аристократии) не кичились своими сокровищами, а как культуртрегеры предоставляли их для общественного просвещения и художественного образования. Так например, мотивы античных камей опознаются во многих скульптурах Донателло, а восточные сосуды из банкирских депозитариев можно заметить и в руках участников торжественного «Шествия волхвов» на известной фреске Беноццо Гоццоли в капелле палаццо Медичи.
Изначально парвеню, Медичи стремились войти в историю посредством искусства. Речь идет не только о портретах, которые заказывались знаменитым живописцам и скульпторам того времени вроде Рафаэля и Бенвенуто Челлини, но и о стилизованных под античность камеях, на которых потомки ростовщиков, ставшие со временем герцогами Тосканскими, хотели себя видеть в виде новых Тибериев и Ливий. О том, насколько изменились по сравнению со скромными предшественниками вкусы и обыкновения новых Медичи, писал побывавший в конце 1550-х годов во Флоренции венецианский купец: «Козимо I очень любит драгоценности, статуи и античные медальоны. Он выставляет все эти богатства напоказ и тратит на их приобретение огромные деньги, из-за чего он навеки останется в истории».
Справедливости ради следует уточнить, что герцог тратился на обустройство кабинета искусств (можно сказать, первого музея в Европе), располагавшегося тогда в палаццо делла Синьория, и на заведение камнерезных мастерских, вскоре составивших конкуренцию прежним монополистам миланцам. Дело герцога-музеестроителя и предпринимателя продолжил его сын Франческо I, самолично занявшийся резьбой по драгоценным камням и алхимическими опытами по переплавке металлов и горного хрусталя, а затем его преемник Фердинандо I. При нем в европейскую моду вошла знаменитая флорентийская мозаика - инкрустация из драгоценных и полудрагоценных камней, стоившая больших денег. С определенными оговорками можно сказать, что банковский капитал Медичи превратился в промышленный, поскольку был вложен в производство предметов класса lux.
Впрочем, поздние представители флорентийской династии, как видно, решили, что резать камни – не царское дело. Последыши великих дельцов, коварных политиков и утонченных эстетов предпочитали жить на ренту от славных дел своих отцов и дедов. Последнюю страницу в истории собирательства флорентийского клана вписала бездетная курфюрстина Анна Мария Луиза, составившая завещание, известное как «Семейный пакт» 1737 года. По этому договору все ценности, собранные Медичи за 300 лет, переходили в собственность правившего Лотарингского дома при условии, что храниться они должны безвыездно во Флоренции. По счастью, это условие в наше время нарушается.
