На экраны выходит третья часть семейной комедии с переодеванием «Любовь-морковь 3». И как бы мучительными ни показались вам издевательства над народными артистами, досмотреть ее стоит ради последнего кадра.
Для тех, кто умудрился избежать встречи с двумя первыми «Любовями», краткое содержание предыдущих серий: однажды супруги Голубевы -- искусствовед Марина и Андрей, по профессии юрист (Кристина Орбакайте и Гоша Куценко) -- обратились за помощью к семейному консультанту Когану (Михаил Козаков). Чтобы придать браку былую остроту, он поменял их телами. Во второй части, 10 лет спустя, аналогичным способом семья Голубевых налаживала отношения с детьми. Ну а в третьей серии, вопреки ожиданиям злопыхателей, Марина и Андрей превратились не в собак, появившихся в доме в конце второго фильма, а в своих собственных родителей. Так вот, в одно прекрасное утро, после мощной семейной посиделки, в ходе которой теща подралась со свекром, Марина проснулась в теле Лии Ахеджаковой -- «музейной мымры», старой питерской интеллигентки. А Андрей -- в бодром теле своего отца, неотесанного вояки, «солдафона», как обзывает его интеллигентная теща, которого сыграл Владимир Меньшов.
Как и в предыдущих фильмах, самое смешное начинается тогда, когда измененные герои вынужденно попадают на службу друг к другу. И точно так же, как и в первых сериях, семья Голубевых спасает отечественную культуру: ранее они вернули народу картину Шагала и редкий бриллиант. Сейчас в их руках яйца Фаберже, так еще и спрятанная в них незнакомая миру партитура Чайковского.
Уже по именам этих замечательных деятелей культуры понятно, что создатели третьей части «Любови-моркови» (режиссер Сергей Гинзбург) решили не стесняться простых решений. Ну, действительно, Шагал все же вычурно, зрителю сложно сочувствовать непонятному. Композитор у нас -- Чайковский, художник -- Фаберже, интеллигенция -- питерская, армия -- тупая. Юристы живут в высотках, а бизнес ведут в ЦМТ. Не фильм, а путеводитель для иностранцев.
Первая «Любовь-морковь» хоть как-то пыталась быть фильмом про отношения, пусть и попользовав расхожий сюжет. Но все же перепутанные телами мужчина и женщина оказались впервые среди родных осин, в результате человечество обогатилось незабываемым видом Гоши Куценко в шелковом неглиже. Во второй «Любви» попытки сделать семейную комедию оставили сразу, потому как для этого, как оказалось по первому опыту, нужен остроумный сценарий, а это хлопотно. Зато Орбакайте в костюме чебурека -- всегда задорно.
В «Любови-моркови» под номером три историю вообще сочли неважной. Начиная с того, что подобную семью вообще себе представить невозможно. Но, видимо, было получено задание -- обыграть наиболее простые архетипы: юрист, богатая дамочка, солдат, интеллигентка, бандит, коммерсант, секретарша, плебс (как, по мнению режиссера, выражается музейная теща, что сомнительно). Ну, а что бы уж вообще никто не перепутал, солдафон будет говорить «едрена-матрена», интеллигентка повторять: «все ради культуры». А уж яйца Фаберже, понятно, всегда дают неограниченный простор для шуток.
Но все это еще и ладно, нам, как говориться, к яйцам не привыкать. Но тут оказалось все не так просто. Самым неожиданным образом в стремящуюся к чистому идеалу комедию про яйца вдруг прорвалось что-то чужеродное, непонятное, из другого мира. Тревожное. Как будто, зашифрованное послание. Сначала -- совершенно неуместная в подобных обстоятельствах шутка про «Мишу-два-процента». Кому, интересно, был адресован это намек на оппозиционера Михаила Касьянова? Дальше-больше. Проезжая мимо памятника Петру I, теща (еще в теле дочери, слава богу, народной артистке Лии Ахеджаковой, известной своей гражданской позицией, не пришлось делать этого) зажмурилась, потому что не могла смотреть на это чудовище. И вот в финале в чудовище врезается самолет, и символ лужковской Москвы эффектно ушел в Москву-реку. Не сочтите за спойлер, ни к «Любови», ни к «моркови» это не имеет ни малейшего отношения.
