В прокат вышел «Поп» Владимира Хотиненко. Сергей Маковецкий сыграл в этой религиозно-исторической драме, премьера которой была приурочена к Пасхе, одну из лучших своих ролей, но для того, чтобы кино состоялось, этого оказалось недостаточно.
Православный священник отец Александр (Сергей Маковецкий) служит в храме при латышской деревне Тихое и в общении с паствой демонстрирует мудрость как духовную, так и житейскую, для всякого находя полезный совет. Еврейскую девочку Еву по просьбе ее отца просит повременить с переходом в православие, а с селянином, жалующимся, что иной раз готов прибить опостылевшую жену, делится собственным супружеским опытом: «Жена -- точильный камень, и я об нее затачиваюсь». Между тем на дворе лето 1941-го, вот-вот грянет война, и для батюшки, как и для всей страны, она станет испытанием, но куда более сложно сочиненным, чем для мирских граждан.
Высшее духовенство в лице митрополита Сергия предлагает герою поучаствовать в возобновлении официальной деятельности РПЦ на оккупированной немцами советской территории. Что, с одной стороны, выглядит делом будто бы богоугодным, поскольку подразумевает возвращение в лоно Церкви как переоборудованных под дома культуры храмов, так и прихожан, чье православное мировоззрение расшатано коммунистами. Но при этом остается мероприятием все-таки сомнительным. Кампания инициирована непосредственно нацистской верхушкой, а куратором назначен противоречивый Иван Федорович Фрайгаузен (Анатолий Лобоцкий), бывший белогвардеец, у которого спрятанное в потемках души православие уживается с погонами полковника вермахта. Батюшка не отказывается.
Батюшки из металла
Как и «Царь» Лунгина, «Поп» Хотиненко основан на реальных исторических событиях, правда, во втором случае более близких к нам хронологически и дающих повод для самых противоречивых моральных оценок. Не вызывает сомнений и актуальность материала, поскольку и Лунгин, и Хотиненко задаются теми же вопросами, что и теоретически всякий россиянин, когда смотрит выпуски новостей на государственных телеканалах. А именно: как держать себя духовенству в общении с жесткой, если не сказать тоталитарной, светской властью, принимать ли предлагаемую властью дружбу и насколько далеко в этой дружбе заходить. Перекрестные ссылки между фильмами и сегодняшней реальностью вполне очевидны и скорее трагичны, хотя иногда выглядят ненамеренно комическими. Вкладывая в уста персонажа-атеиста, горюющего по временам, когда церковь работала клубом, фразу «Какое место было: кино, музыка, танцы», сценарист Александр Сегень едва ли ведь мог предположить, что кино в храмах еще покажут и премьера «Попа» пройдет на Пасху непосредственно в храме Христа Спасителя.
В «Царе» и «Попе», которые, как всякое произведение искусства, выгодно отличаются от сиюминутности новейшей истории логической завершенностью, ответы на вопросы даются вполне категорически. Митрополит Филипп, убедившись, что благотворно воздействовать на маниакальный нрав царя-тирана не получается, дружбу властей отвергает и принимает мученическую смерть. Отец Александр, который отлит из более гибкого и податливого металла, от контактов с нацистами не уклоняется, но попрекнуть его этим трудно. Да, батюшка любит семью, жизнь и поесть мороженого, но при этом в рамках пастырского служения передает еду, одежду и прочие гуманитарные грузы русским военнопленным в концлагерь и набирает оттуда же приемных детей. Что в известной степени списывает его неумение отказать не только русскому полицаю в ернической исповеди, но и фашистам в совместной фотосессии.
К экранному воплощению главного героя вообще нет больших претензий. Переигравший немало негодяев со странностями Сергей Маковецкий оказался очень органичен в роли праведника со слабостями. К тому же образ священника прошел изрядную, но из соображений исторического момента (канун 65-летия со дня Победы), видимо, необходимую идеологическую шлифовку. Как известно, протоиерей Алексий Ионов, чьи мемуары о так называемой Псковской православной миссии легли в основу сценария, не остался, чтобы, как отец Александр, надолго сгинуть в советских лагерях, а покинул СССР вместе с оккупантами, контактировал с окружением генерала Власова и умер в 1970-х в Америке.
Рожденная летать ползать может
Однако безупречной актерской игры, как оно, к сожалению, нередко бывает, оказывается недостаточно, чтобы картину можно было считать удачным образцом не только религиозно-агитационного, но еще и чисто художественного толка. Как герой фильма, желая увлечь ребятню православием в игровой форме, вырезает для них фигурки святых, так и постановщик Владимир Хотиненко не склонен переоценивать способности аудитории и обращается к зрительным и умственным рецепторам с контрольной лубочно-плакатной прямотой, свойственной роликам «Газпрома» (компания наряду с РПЦ весомо поучаствовала в создании картины). Изображать до такой степени карикатурных фашистов в российском кино в последнее время принято разве только в комедиях типа «Гитлер капут» или «О чем говорят мужчины», а обозначать присутствие мистической силы яростным скрипом кустов стесняются даже постановщики хорроров. В общем, фразу «А клюкву что, тоже Бог дает?», которая в кадре остается без ответа, есть соблазн применить не только к «Попу», но и к предыдущей картине Хотиненко «1612». Следует заметить, что в своих творческих планах постановщик не намерен сворачивать с духовной тропы и в данный момент работает над экранизацией «Слова о полку Игореве» и байопиком «Достоевский» -- обе темы являют собой почву для «клюквы» благодатную.
При насыщенной яркости образов самым запоминающимся и загадочным из них в фильме все-таки оказывается муха, за приключениями которой мы довольно долго следим в прологе. Сначала благодаря авторской находке зритель получает возможность увидеть мир как бы глазами мухи -- это, наверное, следует трактовать таким образом, что оценивать какие-то события можно с разных точек зрения, в том числе, почему нет, и зрения фасеточного, которым снабжены насекомые. Еще больше простора для осмысления, причем невеселого, содержит финал эпизода, где батюшка со словами «И это про меня говорят, что я мухи не обижу» все-таки прихлопывает насекомое, не зашибая его при этом насмерть, но калеча крылышки и позволяя мухе уползти из кадра живой, но более не способной на полет.
