Филармоническим фестивалем, который продлится до 23 сентября, Москва отмечает 100-летие скрипача и выдающегося педагога Юрия Исаевича Янкелевича (1909-1973). В первой половине марта концерты памяти учителя дали Владимир Спиваков и Виктор Третьяков.
Юбилейный невроз
Второй из мартовских концертов совпал с днем рождения Ю. И.Янкелевича. Среди публики Большого зала консерватории мелькали лица бывших студентов Янкелевича, ныне знаменитых педагогов и музыкантов. Ирина Бочкова, Майя Глезарова, Владимир Иванов, Дора Шварцберг -- они пришли помянуть учителя и послушать соклассника Виктора Третьякова.Один из первых лауреатов конкурса Чайковского Третьяков, похоже, перенервничал. Начав играть Скрипичный концерт Брамса, после пары фраз он вдруг покинул сцену. Публика взволнованно зашепталась. Вернувшись с извинением: «Дамы и господа, что-то случилось с рукой, но я все же постараюсь сыграть Брамса», -- Третьяков начал второй раз. Остановился на том же самом месте. Развел руками. И удалился со сцены. Раздались обеспокоенные возгласы: «Мы знаем, он – лучший. Только бы не инфаркт». В этот момент надо было видеть учеников Янкелевича. Приехавшая из Вены Дора Шварцберг выскользнула из Шестой (директорской) ложи и направилась в артистическую. Майя Самойловна Глезарова растерянно косилась на телекамеры. Профессор Владимир Иванов, покинув зал, тоже помчался к Третьякову. К счастью, все обошлось. Концерт Брамса был сыгран после антракта. Публика благодарила отменное исполнение овацией. Цветы своих поклонников Виктор Третьяков положил у портрета учителя. Это был их общий триумф.
Один – за всех
Юрий Исаевич Янкелевич относился к той редкой породе педагогов, которые опекают учеников всю жизнь. «Что ты будешь делать без меня?» -- в ярости говорил он повзрослевшей Доре Шварцберг, когда она собралась эмигрировать из СССР. Эти слова именитая скрипачка вспомнила в антракте, разговаривая с корреспондентом Infox.ru. Вспомнила не случайно, поскольку рассказывала об отношениях, сложившихся в ее собственном классе в Вене: «Мои ученики любят друг друга и любят меня, а я люблю их». Это можно назвать продолжением традиции Янкелевича. В обстановке требовательной любви проходили занятия и в его доме на Рождественском бульваре.Пятикомнатная квартира в обшарпанном флигеле, окна которого были вровень с землею, многим запомнилась территорией и первых профессиональных разочарований в себе, но и местом, где веру в себя обретали заново. Каждого из будущих скрипачей Янкелевич растил, словно экзотическое растение, существующее в одном-единственном экземпляре. Ничего популистского. Год-полтора -- «строгая диета» из скрипичных экзерсисов. Потом – произведения Шпора, Вьетана, Венявского, авторов явно не первого ряда. Мэтр был убежден: «Нет плохой музыки. Есть плохие музыканты!» Скрипичная литература у Янкелевича была испещрена его собственноручными пометками аппликатуры, штрихов. Какое количество музыкантов выросло на ней, трудно предположить. Официально Юрий Янкелевич выучил порядка 200 скрипачей. Кто-то из них стал впоследствии еще и дирижером: Лев Маркиз, Лиана Исакадзе, Владимир Спиваков.
Особая каста
Говорят, студентам Янкелевича (неважно, по Мерзляковскому училищу или Гнесинскому институту, по Центральной музыкальной школе или по консерватории) было свойственно некоторое сожаление во взгляде на остальных. Мол, бедняги, учатся не у Янкелевича. Впрочем, среди самих представителей элитной касты мало кто избежал учащенного пульса по приближении к месту занятий. В своей книге дирижер Лев Маркиз пишет о Янкелевиче: «Он отличался всегдашней внутренней, да и внешней собранностью. Казалось, для него каждый момент заключает в себе что-то особенное и неповторимое. (…) Вокруг класса Юрия Исаевича была атмосфера исключительности и причастности к чему-то особенному».Дело, конечно, не в том, что родившийся в Базеле Янкелевич сознательно культивировал стиль европейца. Да и какой европеец! Детство -- в Омске. Юность – в Питере. Потом -- Москва, где он жил с мамой и с семьей сестры, окруженный нотами и учениками. Дело в другом: Янкелевич сумел стать в одном лице и учителем, и отцом родным. Он хлопотал перед докторами за поврежденные конечности своих подопечных. Перед инстанциями – за их выезд на международные конкурсы. Перед вузовскими бюрократами – за возможность учиться студентам с «пятым пунктом». Любя свое дело, он так же истово любил и учеников. До ревности. Как-то встретив Спивакова в ватнике и с этюдником на улице (тот брал уроки живописи у соседа по снимаемому в коммуналке углу), устроил разнос: руки замерзнут. Льва Маркиза, чуть не отлучил от занятий из-за чрезмерной увлеченности камерным музицированием.
Школа Янкелевича
В эпоху глобализации упирать на понятие так называемой «школы Янкелевича», казалось бы, неразумно. Ученики выдающегося педагога давно рассыпались по всему свету. Лев Маркиз -- в Голландии, Дора Шварцберг – в Австрии, Феликс Андриевский – в Англии, Лиана Исакадзе – в Германии. Но все они чувствуют себя его продолжением. «Мы – мосты между нашим поколением и поколением наших учеников», -- говорит Дора Шварцберг. И добавляет: «Выращивая учеников, ты ведь через них тоже играешь музыку, а это – огромное счастье».
